НАВИГАЦИЯ
`

Послевоенная живопись

В послевоенном Париже он особенно отчетливо видит, что является здесь «чужим» — по всему своему духу, интересам, по строю творчества. В парижской художественной жизни второй половины 1940-х—1950-х годов его работы стоят особняком. Здесь продолжают работать Гончарова, Ларионов, Анненков, но, в отличие от них, давно уже идущих навстречу поискам французской живописи, Бенуа выглядит русским художником. Он ощущает себя представителем русской традиции в искусстве и в этом отношении не признает компромиссов. Впрочем, участок эстетического фронта, на котором Бенуа продолжает борьбу, испытывает сильные тенденции к сужению.

Художник лишь изредка участвует в выставках. Он не занимается больше книжной графикой. Все реже пишет этюды (их героем по-прежнему остается архитектура барокко и классицизма). Как живописец прочно оседает в своей «стране воспоминаний», восстанавливая одну за другой картины жизни и быта старого Петербурга: «Масленица в Петербурге (около 1830 года)» (станковая редакция декорации «Петрушки», в которой автор оказывается близок к известной литографии Тимма), «Балаганы в Петербурге (около 1875 года)». Работы, любопытные для творческой биографии автора, но по своему значению не выходящие за ее пределы: никак не соотносящиеся ни с развитием советской художественной культуры, ни с эволюцией послевоенного французского искусства, они не могут претендовать даже на скромное место в истории искусства современности.

 


Читайте также...