 |
 |
 |
 |
 |
|
 |
|
|
 |
|
Книги воспоминаний (в эмиграции)
Книга воспоминаний Бенуа
В 1934 году он начинает писать книгу воспоминаний. Задумана она широко: это рассказ о жизни художника, о русской художественной атмосфере конца XIX — начала XX века, обо всех, с кем он дружил, встречался, спорил. Бенуа считает ее своей «главной книгой». «Эта работа, пишет он сыну,— будет, пожалуй, единственной из всех моих работ, достойной пережить меня и остаться, как представляющая некий общий и длительный интерес».
Первая часть воспоминаний рассказывает о семье Бенуа и быте петербургской художественной интеллигенции, о его собственном детстве и заканчивается 1890 годом — временем поступления в университет. Бенуа пишет подробно, порой даже слишком подробно, останавливается на мелких, но кажущихся ему типичными деталях. Память работает безотказно, так что воскрешаемые ею события далеких дней заставляют дивиться не только зоркости восприятия мальчика, но и той свежести и остроте, с которыми старик смог вновь увидеть свое детство. В этом смысле книга Бенуа несколько напоминает бунинскую «Жизнь Арсеньева».
Первое издание в Нью-Йорке
Книгу выпускает издательство имени Чехова в Нью-Йорке. Тираж мизерный. Текст сокращен. Вместо авторского названия «Одна жизнь в искусстве» (нет ли здесь переклички с известным трудом К. С. Станиславского?) на обложке стоит «Жизнь художника».
Продолжая начатое, Бенуа пишет еще три части мемуаров, доводя их до 1909 года. Дальнейшую работу он прекращает: для печатания «главного труда своей жизни» он больше не находит издателя. В письмах на родину он глубоко сожалеет об этом: «А я столько еще помню, столькому был ближайшим свидетелем!» Или: «Так, следовательно, и не войдут в мою летопись ни годы моей работы в МХТ, ни деятельность моя и как постановщика и как декоратора в БДТ, и мой рассказ о своих переживаниях во время первой мировой войны, и о революции. Особенно досадно, что останутся недосказанными моя близость к Станиславскому и Немировичу-Данченко и все, что я знаю об их системе».
Следующая книга мемуаров «Воспоминания о балете»
Есть, однако, область, интерес к которой в Западной Европе непрестанно растет: это «Русский балет Дягилева». Ей Бенуа посвящает другую книгу мемуаров, охватывающую период с 1909 по 1914 год,— «Воспоминания о балете».
Он, болезненно реагировавший на произвольное толкование фактов, которым, с его точки зрения, грешило большинство современных книг о балете, считал необходимым восстановить историко-художественную истину.
Книга эта, написанная в 1938 — первой половине 1939 года, представляет собой рассказ очевидца о замечательных балеринах, танцовщиках и художниках «русских сезонов», о главных постановках дягилевской труппы. Опираясь на «Художественные письма», Бенуа рассматривает «русские сезоны» как попытку возродить национальную славу русской хореографии и показывает, как в их лучших спектаклях осуществлялось то, чего невозможно было добиться на императорской сцене. «Воспоминания о балете» публикуются перед второй мировой войной.
Излагая историю «русского балета», он настаивает на том, что в ней необходимо различать два существенно отличающихся друг от друга периода. Первый — тот, что закончился в 1914 году, был периодом новаторства, а в области сценографии принес мировую реформу балетного театра, осуществленную с позиции русской театрально-декорационной школы. Анализируя же последующий период деятельности дягилевской антрепризы, автор объясняет ее «упадок», наступивший после начала первой мировой войны, отрывом от русской почвы. Описывая «грехопадение» позднего Дягилева, который в 1920-х годах, «лишившись всего своего изначального окружения, слепо пошел навстречу требованиям парижского снобизма», Бенуа называет его «паладином всякой модернистской чепухи», променявшим высокую миссию пропагандиста русской национальной культуры на «эпатирование во что бы то ни стало».